Марина Мстиславовна Неелова. Сублимация

Мария Ватутина,
Выпускающий редактор журнала «ПРАВОсоветник», член Союза писателей Москвы, член Русского Пен-центра, лауреат Бунинской, Тютчевской и других международных литературных премий

На самом деле Марина Неелова — одна из тех актрис, о которых мало что известно. Конечно, есть общие сведения в интернете, в интервью и статьях, есть даже серия передач с ней, но чего-то сенсационного, клубничного, скандального желтой прессе о Нееловой не найти, кроме неактуального шахматного следа. А поэтому хочется говорить о ней только как об актрисе, да и чего скрывать — признаваться в любви.

Я, действительно, очень люблю эту выдающуюся актрису русской сцены и русского кинематографа. Она начала сниматься рано и долгое время оставалась внешне юной девочкой. Она стала одной из незаменимых составляющих мира под названием «Современник», соратницей Галины Волчек. Марина Неелова сумела трансформировать свой дар для перехода от юных героинь нервной психической организации к героиням Чеховским, к «Крутому маршруту», к королеве Елизавете Английской в «Играем Шиллера». Я видела все спектакли с ее участием, и точно знаю, сколько этот человек отдал зрителям энергии, сил, богатств от своего артистического дара.
Трудно поверить, что в следующем году Марина Неелова отметит свой семидесятилетний юбилей. Долгих ей лет жизни. Но недавно я задумалась, почему нам так больно провожать тех любимых деятелей культуры, которых мы теряем в последние годы. Просто на нашем веку были действительно гиганты — атланты оперы и балета, композиторского искусства, писатели и актеры, которые присутствовали в нашей жизни на протяжении долгих лет. Они как бы создавали основу нашего мировосприятия и понимания жизни, да и просто были частью этой жизни. Мы почти родственники или даже больше. И тут уже неважно, оцениваем ли мы заслуги известных личностей после их ухода или успеваем вовремя: факт остается фактом, выдающиеся люди оправдывают существование искусства вообще.
Марина Неелова родилась 8 января в Ленинграде в интеллигентной семье. Отец и мать, как классические ленинградцы, разбирались в живописи, музыке, балете, приобщали дочь, которая занималась балетом, но грезила о театре.
Она к собственному удивлению поступила в Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии. К удивлению, потому что даже в тридцать лет выглядела пятнадцатилетней, а только-только окончившая школу вообще походила на ребенка. Многие знают, что такое поступить с первого раза в театральный институт в советское время. Читала на вступительных «Войну и мир». Училась на курсе Ирины Мейерхольд и Василия Меркурьева. Уже на третьем курсе Неелова снялась в кино в фильме «Старая, старая сказка». Окончила институт в 1969 году, поступила в штат «Ленфильма», боясь показаться в БДТ, хотя мечтала поступить к обожаемому Г. А. Товстоногову. Но сам режиссер отметил ее в фильме-сказке и хотел было пригласить на работу в театр, но Неелова не дождалась — уехала в Москву. С тех пор она москвичка.
Может быть, внутренне она и ощущает себя ленинградкой, но мне кажется, что Неелова — это тот редкий случай, когда по человеку нельзя сказать, что она из Питера, и наоборот, видится в ней московский нерв, упертость характера, да и внешне она совсем наша, московская. Сначала Неелову приняли в театр Моссовета, она репетировала у Эфроса. Начало 70-х годов, счастливое время расцвета театра.
Недавно я наткнулась в сетевой видиотеке на запись телеспектакля 1977 года в постановке Валерия Фокина по повести Виктории Токаревой «Между небом и землей», в котором играет молодая Неелова. Именно тогда Фокин и обратил внимание на нее, именно тогда пригласил работать в спектакле по пьесе Михаила Рощина «Валентин и Валентина» в «Современнике». Говорят, когда-то Рощин воскликнул: «Когда я вижу Неелову на сцене, мне кажется, что она играет всегда как будто в последний раз».
Как сказали бы уже наши молодые современники, пазл сошелся. У меня действительно всегда было чувство, что Марина Неелова так встроена в мир «Современника», что нельзя и тонкого лезвия просунуть, чтобы увидеть хоть какую-то щель, разъединяющую их. Как я уже сказала, я видела все спектакли с ее участием, которые шли при моей сознательной жизни постоянного зрителя «Современника», то есть на протяжении тридцати пяти последних лет.
Эти явления — Неелова и «Современник» просто созданы друг для друга. Конечно, для Нееловой это было началом настоящей большой театральной судьбы. Она была встречена мудрыми театральными стариками, например Ф. Г. Раневской, с абсолютной благосклонностью, так как старики умеют видеть настоящее служение.
А Неелова служит театру искренне, для нее театральное действо свято. Я это очень хорошо понимаю. Понимаю, когда актеры или режиссеры встают на колени и целуют подмостки, понимаю, что они чувствуют, обнимая занавес, выходя на поклон или волнуясь перед премьерой. Замыленное слово «детище» абсолютно точно относится к произведению искусства, в том числе и театрального, причем в прямом своем смысле — создание, творение.
В кино, прекрасно дебютировав в «Старой, старой сказке», где ее партнером был, на минуточку, Олег Даль, Неелова заявила о себе в полный голос в фильме «Монолог». Там был материал, на котором она могла раскрыть свой трагедийный дар, столь контрастирующий с образом нежной ранимой лирической героини.
Мне меньше нравятся роли Нееловой, где она играет земных юных женщин-современниц в фильмах типа «Дамы приглашают кавалеров» или «Фантазии Фарятьева». В них эксплуатируются даже не самой актрисой, а, видимо, постановщиками наработанные приемы и привычный актерский аппарат Нееловой.
Но стоит в драматургической основе появиться сильному характеру, такому «черту» в тихом омуте, заложенному в сценарий, как появляется та самая, драгоценная Нееловская пружина, которая сначала до предела сжимается, а потом дает свой выплеск, выталкивая наружу эмоции высшего порядка, проживание и сжигание себя «до самой гибели всерьез». Так было и в «Транзите», тоже Фокинском, и в тончайшем и красивейшем фильме «С тобой и без тебя», и в «Монологе», не говоря уже о театральных работах. У меня есть подозрение, что с возрастом — приобретя внешние черты матерой львицы — Неелова стала еще более, соответствовать сцене, и сцена — ей.
Потрясающие работы в «Трех сестрах», в «Вишневом саде» и запредельная в «Играем… Шиллера» — это все уже в другом облике, в другом возрасте. «Сладкоголосую птицу юности» она сыграла в гораздо более раннем возрасте, чем, скажем, Степанова во МХАТе, но это тоже по эту сторону перевала, если пользоваться строчкой Давида Самойлова «Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал…».
Тот нерв и трепет девочки-женщины, который был во всех ролях молодой Нееловой, превратился в напор молчания, когда за ее героинями видишь «многое переживших», умеющих видеть насквозь, немного циничных женщин, которые дышат, как океан, но почти никогда не превращаются в цунами.
В Нееловой теперь белыми нитками шито мастерство. Это то мастерство, которое показывает мне, сидящей в зале, что на сцене актриса, которая умеет играть все, но она — именно играет, она — не сама героиня, что театр — это искусство, а не жизнь. Да, появилась некая отстраненность самой актрисы от ее героини: и в «Стеклянном зверинце» Теннесси Уильямса в Государственном театре наций, и в «Осенней сонате» Бергмана это присутствует. Почему бы нет? Думаю, это осознанный прием.
Потому что было и другое в совсем недавнем репертуаре актрисы: была абсолютная сублимация (а значит, она ею владеет) в «Крутом маршруте», с которым театр объездил весь мир, был этот страшный ликующий крик заключенной, узнавшей о замене смертного приговора: — Каторга! Какая благодать! — крик, о котором и сейчас я не могу спокойно писать и вспоминать.
Марина Неелова — актриса уровня Хелен Миррен, Джуди Денч, Мерил Стрип, впрочем таких актрис не поставишь ни в какие ряды в принципе. Они все разные.
Но все — высшей пробы.
С другой стороны, с некоторых пор — думаю, с девяностых годов — Марина Неелова, воспитывавшая дочь и обретшая супруга-дипломата, и сама стала делить свои силы и возможности на две сферы их приложения.
Пять лет она жила с семьей в Париже, лишь изредка приезжая играть старые спектакли. Но я вот подумала, что если учителям положен творческий отпуск на реабилитацию, то актерам и подавно должно брать тайм-аут для восстановления энергетики. Зато выросла милая и талантливая дочь Ника, осмотрены дальние страны и чувствуется, что бытовой уют периодически одерживает победу над творчеством.
В Нееловой появилось свойство, которое, кстати, тоже способно подогреть творческие натуры — это светскость. Не чопорность, не гордыня, а именно светскость, как то самое клеймо высшей пробы, о которой абзацем выше. Как мне хотелось бы пожелать любимой актрисе великих ролей, которые достались, например, в очень-очень приличном возрасте Раневской и Плятту. И я попробую нагадать ей роль, например, в такой пьесе, как «Дальше тишина…». Но нескоро еще, лет через двадцать…