Страсти по Страстному
10.08.2012
Мария Ватутина,
член Союза писателей России,
выпускающий редактор журнала «ПРАВОсоветник»
Страстной бульвар долгое время казался мне невидимкой. Известная Пушкинская площадь с памятником поэту в сквере, предваряющем бывший кинотеатр «Россия», на задах этого квартала — редакция журнала «Новый мир», далее Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям, а дальше зеленый, заросший деревьями квадрат, куда незачем было заходить. Это и есть Страстной бульвар. Но от памятника Пушкину до здания Английского клуба столько исторических судеб и интересных событий прошлого, что Страстной бульвар мы не можем обойти нашим вниманием.
Этот бульвар небольшой, он заканчивается уже на уровне улицы Петровка, передавая эстафету круто съезжающему с холма Петровскому бульвару. Зато он самый широкий на Бульварном кольце. Теперь на Страстном стоят еще два великолепных памятника — Сергею Рахманинову и Владимиру Высоцкому. Помните, «где мои семнадцать лет? // На большом Каретном»?
Начнем с Пушкина.
Звали даму Анна Петровна Керн. Ее тело предстояло везти в родовую усадьбу, чтобы похоронить рядом с возлюбленным супругом, союз с которым некогда сделал огромный скандал в светском обществе Москвы и Петербурга. Виданное ли дело: и без того признанная распутница, мать двоих детей, прошедшая огонь и воду, фривольно дружившая с Алексеем Вульфом, «вавилонская блудница», отвергнутая, как все были уверены, Пушкиным, при живом еще муже генерале Ермолае Керне, увлеклась шестнадцатилетним юношей! И это в 36 лет! Но чувство оказалось настоящим, так бывает. Преодолев бедность, нужду, отдаление от высшего света, утлость провинциальной жизни, эта женщина более сорока лет была верна своей последней любви.
И вот гроб погрузили на телегу, чтобы сын от этого счастливого брака отвез мать к отцу. Возница коротко стегнул плетью, и кобылка потащила груз в сторону Кремля, колеса противно заскрипели, ударяясь металлическим ободком о камни брусчатки.
Выехав на Страстную площадь, возница притормозил. К Тверскому бульвару поворачивала огромная процессия. На нескольких подводах, запряженных по шесть лошадок, везли огромную, покрытую полотнищами глыбу. Кое-где полотнище приподнимало порывами ветра, оголяя темную бронзу.
— Памятник што ль кому, — задумчиво прошмякал беззубым ртом извозчик и резво стегнул лошадку, поворачивая ее влево, к Страстному монастырю. Так и разъехались.
Впрочем, все было не так литературно, или вовсе не было этой встречи... Памятник Александру Сергеевичу Пушкину был поставлен на Тверском бульваре напротив Страстного монастыря лишь в 1880 году. С другой стороны, ведь сооружение и монтаж постамента и самого памятника происходит на месте задолго до торжественного открытия. Может быть, такая встреча была, ведь неслучайно множество похожих одна на другую легенд повествуют о том, как Анна Керн стала свидетельницей установления памятника тому, кто увековечил ее имя для потомков…
Памятник этот поистине народный, т. е. наш с вами. Это наши предки собирали на него с миру по нитке по подписке, открытой Иваном Сергеевичем Тургеневым и Федором Михайловичем Достоевским, которые также организовали конкурс на проект памятника. Его выиграл известный и маститый уже в то время скульптор Опекушин. После смерти Пушкина было много попыток собрать деньги на создание памятника. Инициаторами были то Василий Жуковский, то чиновники Министерства иностранных дел, то лицеисты. И только в 1860-м году Правительство дало разрешение на установку памятника. Однако не дало ни копейки денег. И тогда по подписке было собрано около 13 тысяч рублей. Но дальше дело не пошло. К 1880-му году собрали боле 106 тысяч рублей. Выигравший конкурс Александр Михайлович Опекушин представил целых десять альбомов с эскизами различных вариантов памятника.
Это было настоящее торжество и поэта, и поэзии. На транспарантах были написаны названия произведений поэта, пьедестал усыпали цветами. Тверской бульвар украсили гирляндами из живой зелени. Горела иллюминация. Рядом с памятником, готовым к открытию, стояли Тургенев, Полонский, Майков, Плещеев, Достоевский. Когда покров сняли, вся площадь дружно взорвалась возгласами восторга и ликования.
Так вечером 6 июня 1880 года бронзовый задумчивый Пушкин взглянул с одиннадцатиметровой высоты на толпы людей, собравшихся вокруг еще с утра. Памятник стал одним из естественных символов Москвы, и мы уже полностью уверены, что именно про него и написал Пушкин свои знаменитые строки: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»
По названию монастыря площадь стала называться Страстной. Неподалеку на Малой Дмитровке находился Путевой посольский двор, рядом стояла церковь Рождества Богородицы в Путинках, к счастью, живая до сих пор. Жили в окрестных слободах в основном кузнецы, а также были тут помимо кузниц мясные и мучные лавки. На Страстном бульваре — на его части, не занятой монастырем — торговали сеном и дровами. Это место так и называлось — Сенная площадь. Правда, днем здесь торговали, а ночью властвовали разбойники и лихие люди, грабили, собирались в кабаке, пропивали награбленное. Местная богатая домовладелица вложила средства в то, чтобы прекратить это безобразие, и на месте Сенной разбили бульвар, который сначала называли Нарышкинским садом, по фамилии этой знатной и умной меценатки.
С 1872 года по Страстной площади проходила Долгоруковская линия конки (между Бутыркой и Петровским парком). В 1899 году здесь пошел трамвай.
Вот, собственно, и все. Но были еще дома: усадьбы, лавки, клубы. На углу Петровки и Страстного бульвара стоит огромный, величественный даже в своем нынешнем неутешительном состоянии особняк — один из лучших представителей классицизма XIX века. Вначале по проекту М. Ф. Казакова здесь было сооружено здание для рода Гагариных. С 1802 по 1812 год здесь размещался Английский клуб. Что такое «Английский клуб» в Москве?
Впервые Английский клуб был создан в Санкт-Петербурге. Можно сказать, он возник как кружок благородных иностранцев в чужой стране. Позже, когда клуб в 1772 году открылся и в Москве, это был уже некий центр общественной и политической жизни, где можно было за карточной игрой и прекрасными блюдами поговорить о государственных проблемах, члены клуба влияли на общественное мнение, но стать членом клуба было непросто.
В 1802 году, когда Английский клуб арендовал усадьбу князей Гагариных, в нем состояло уже 600 человек. По Льву Толстому, торжественный обед в честь великого полководца князя П. И. Багратиона в «Войне и мире» был дан именно здесь. Тогда же двери Английского клуба открылись для всего дипломатического корпуса. Светское положение обязывало быть или стремиться быть членом Английского клуба. Представители лучших дворянских родов России могли быть отвергнуты тайным голосованием и не приняты в члены клуба. Позже членство стали получать купцы, финансисты, писатели, актеры. Сюда можно было приводить по одному гостю, но женщины в клуб не допускались, кроме торжественных завтраков во время коронации.
Из известных нам имен можно назвать таких членов клуба, как Багратион, Кутузов, Скобелев, Пушкины, Баратынский, Чаадаев, Карамзин, Жуковский, Крылов, Аксаковы, Толстой, Гоголь, Щепкин, Бове, Шехтель, Соловьев и другие. За счет членских взносов и штрафов клуб имел возможность выплачивать пенсии и пособия, оказывать иную благотворительную помощь. Члены клуба имели право на бесплатный завтрак в клубе.
Само здание в 1812 году по известным причинам сгорело, но позже было восстановлено архитектором О. И. Бове. В 1833 году здесь открыта Ново-Екатерининская больница. За зданием, как и прежде, виднеется сад, на территории которого, по преданию, был путевой дворец Василия III, отца Ивана Грозного.
В доме № 6 в начале XIX века существовал популярный литературный салон Д. Н. Свербеева. Важно, что сам Дмитрий Свербеев был уважаем литераторами, и мнение его ценилось, а споры и обсуждения в его салоне были необходимы творческой элите столицы. Собирались по пятницам, сначала, наверняка, заглянув в книжную лавку Ширяева на углу Дмитровки. Ни один литератор не прошел бы мимо этого магазинчика.
Он, между прочим, находился в доме, которым с начала XIX века владела Е. В. Новосильцева, единственная наследница графского рода Орловых, фаворитов Екатерины. Сын ее трагически погиб на дуэли от руки брата собственной возлюбленной. Вступив в любовную связь с девушкой, молодой адъютант Александра I решил жениться на ней, но мать запретила ему делать это. До конца дней своих она носила траур и считала себя виновной в смерти сына.
И раз уж мы затронули тему литературных салонов, надо сказать, что и теперь в доме № 8 по Страстному бульвару, в зале Чеховской библиотеки существует литературный салон под названием «Классики XXI века», где по четвергам проходят открытые литературные вечера.
В 1812 году — новый пожар, «французского производства». И снова восстановление и новая жизнь монастыря.
Надвратная церковь, подчеркивающая, или точнее, предваряющая величие монастырских сооружений, носила имя святого Алексия, Человека Божьего. Главный храм — во имя Страстной иконы Божией Матери. А икона была чудотворная, она уцелела даже во время третьей и последней смерти монастыря в 1938-м. Мы писали о том, что святыни из церквей, разрушенных большевиками, часто свозили в церковь Воскресения в Сокольниках. Вот и эту — Страстную икону Божьей матери — «свезли» в церковь-спасительницу.
Икона еще в 1649 году по повелению царя Михаила Федоровича Романова (деда Петра I) была привезена из имения князя Лыкова в селе Палицы. Чудотворной она стала еще там, в Палицах, исцелив какую-то женщину. Но тогда здесь стояла только церковь, а монастырь основал сын царя Михаила — царь Алексей.
Монастырь был женским. Во время нашествия французов героически повела себя игуменья Страстного, оставшись в монастыре. Французы расстреляли в церкви 10 человек, а храмы разграбили. Но позже разрешили игуменье открыть службу в церкви. Большой колокол Страстного монастыря в Пасхальную ночь первым откликался на благовест Большого Успенского колокола колокольни Ивана Великого, тем самым давая сигнал к началу праздничного звона всех московских колоколен.
член Союза писателей России,
выпускающий редактор журнала «ПРАВОсоветник»
Страстной бульвар долгое время казался мне невидимкой. Известная Пушкинская площадь с памятником поэту в сквере, предваряющем бывший кинотеатр «Россия», на задах этого квартала — редакция журнала «Новый мир», далее Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям, а дальше зеленый, заросший деревьями квадрат, куда незачем было заходить. Это и есть Страстной бульвар. Но от памятника Пушкину до здания Английского клуба столько исторических судеб и интересных событий прошлого, что Страстной бульвар мы не можем обойти нашим вниманием.
Этот бульвар небольшой, он заканчивается уже на уровне улицы Петровка, передавая эстафету круто съезжающему с холма Петровскому бульвару. Зато он самый широкий на Бульварном кольце. Теперь на Страстном стоят еще два великолепных памятника — Сергею Рахманинову и Владимиру Высоцкому. Помните, «где мои семнадцать лет? // На большом Каретном»?
Начнем с Пушкина.
Памятник и Анна
В конце мая 1879 года в меблированных комнатах на углу Тверской и Грузинской улиц в Москве умерла престарелая дама, обедневшая дворянка. Несколькими месяцами ранее этого события в далеком поместье умер ее супруг, бывший, однако, на десятки лет ее моложе.Звали даму Анна Петровна Керн. Ее тело предстояло везти в родовую усадьбу, чтобы похоронить рядом с возлюбленным супругом, союз с которым некогда сделал огромный скандал в светском обществе Москвы и Петербурга. Виданное ли дело: и без того признанная распутница, мать двоих детей, прошедшая огонь и воду, фривольно дружившая с Алексеем Вульфом, «вавилонская блудница», отвергнутая, как все были уверены, Пушкиным, при живом еще муже генерале Ермолае Керне, увлеклась шестнадцатилетним юношей! И это в 36 лет! Но чувство оказалось настоящим, так бывает. Преодолев бедность, нужду, отдаление от высшего света, утлость провинциальной жизни, эта женщина более сорока лет была верна своей последней любви.
И вот гроб погрузили на телегу, чтобы сын от этого счастливого брака отвез мать к отцу. Возница коротко стегнул плетью, и кобылка потащила груз в сторону Кремля, колеса противно заскрипели, ударяясь металлическим ободком о камни брусчатки.
Выехав на Страстную площадь, возница притормозил. К Тверскому бульвару поворачивала огромная процессия. На нескольких подводах, запряженных по шесть лошадок, везли огромную, покрытую полотнищами глыбу. Кое-где полотнище приподнимало порывами ветра, оголяя темную бронзу.
— Памятник што ль кому, — задумчиво прошмякал беззубым ртом извозчик и резво стегнул лошадку, поворачивая ее влево, к Страстному монастырю. Так и разъехались.
Впрочем, все было не так литературно, или вовсе не было этой встречи... Памятник Александру Сергеевичу Пушкину был поставлен на Тверском бульваре напротив Страстного монастыря лишь в 1880 году. С другой стороны, ведь сооружение и монтаж постамента и самого памятника происходит на месте задолго до торжественного открытия. Может быть, такая встреча была, ведь неслучайно множество похожих одна на другую легенд повествуют о том, как Анна Керн стала свидетельницей установления памятника тому, кто увековечил ее имя для потомков…
Памятник этот поистине народный, т. е. наш с вами. Это наши предки собирали на него с миру по нитке по подписке, открытой Иваном Сергеевичем Тургеневым и Федором Михайловичем Достоевским, которые также организовали конкурс на проект памятника. Его выиграл известный и маститый уже в то время скульптор Опекушин. После смерти Пушкина было много попыток собрать деньги на создание памятника. Инициаторами были то Василий Жуковский, то чиновники Министерства иностранных дел, то лицеисты. И только в 1860-м году Правительство дало разрешение на установку памятника. Однако не дало ни копейки денег. И тогда по подписке было собрано около 13 тысяч рублей. Но дальше дело не пошло. К 1880-му году собрали боле 106 тысяч рублей. Выигравший конкурс Александр Михайлович Опекушин представил целых десять альбомов с эскизами различных вариантов памятника.
Это было настоящее торжество и поэта, и поэзии. На транспарантах были написаны названия произведений поэта, пьедестал усыпали цветами. Тверской бульвар украсили гирляндами из живой зелени. Горела иллюминация. Рядом с памятником, готовым к открытию, стояли Тургенев, Полонский, Майков, Плещеев, Достоевский. Когда покров сняли, вся площадь дружно взорвалась возгласами восторга и ликования.
Так вечером 6 июня 1880 года бронзовый задумчивый Пушкин взглянул с одиннадцатиметровой высоты на толпы людей, собравшихся вокруг еще с утра. Памятник стал одним из естественных символов Москвы, и мы уже полностью уверены, что именно про него и написал Пушкин свои знаменитые строки: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»
По Страсному
Итак, на границе XVIII—XIX веков была разобрана стена Белого города, а также ворота на местах нынешних площадей Бульварного кольца. На образовавшейся площади Тверских ворот остался открытым со всех сторон, а поэтому выглядевший величаво, Страстной монастырь (1654 год), построенный сначала как церковь в честь Страстной иконы Божьей матери. Монастырь стоял непосредственно там, где теперь находится Пушкинский сквер и памятник, перенесенный на его нынешнее место в 1950 году по указу Сталина. Естественно, к тому времени монастырь уже был уничтожен (в 1938 году), как и храм Дмитрия Солунского, а также «Дом Фамусова» — особняк М. И. Римской-Корсаковой. На месте этого особняка теперь стоит здание «Известий».По названию монастыря площадь стала называться Страстной. Неподалеку на Малой Дмитровке находился Путевой посольский двор, рядом стояла церковь Рождества Богородицы в Путинках, к счастью, живая до сих пор. Жили в окрестных слободах в основном кузнецы, а также были тут помимо кузниц мясные и мучные лавки. На Страстном бульваре — на его части, не занятой монастырем — торговали сеном и дровами. Это место так и называлось — Сенная площадь. Правда, днем здесь торговали, а ночью властвовали разбойники и лихие люди, грабили, собирались в кабаке, пропивали награбленное. Местная богатая домовладелица вложила средства в то, чтобы прекратить это безобразие, и на месте Сенной разбили бульвар, который сначала называли Нарышкинским садом, по фамилии этой знатной и умной меценатки.
С 1872 года по Страстной площади проходила Долгоруковская линия конки (между Бутыркой и Петровским парком). В 1899 году здесь пошел трамвай.
Вот, собственно, и все. Но были еще дома: усадьбы, лавки, клубы. На углу Петровки и Страстного бульвара стоит огромный, величественный даже в своем нынешнем неутешительном состоянии особняк — один из лучших представителей классицизма XIX века. Вначале по проекту М. Ф. Казакова здесь было сооружено здание для рода Гагариных. С 1802 по 1812 год здесь размещался Английский клуб. Что такое «Английский клуб» в Москве?
Впервые Английский клуб был создан в Санкт-Петербурге. Можно сказать, он возник как кружок благородных иностранцев в чужой стране. Позже, когда клуб в 1772 году открылся и в Москве, это был уже некий центр общественной и политической жизни, где можно было за карточной игрой и прекрасными блюдами поговорить о государственных проблемах, члены клуба влияли на общественное мнение, но стать членом клуба было непросто.
В 1802 году, когда Английский клуб арендовал усадьбу князей Гагариных, в нем состояло уже 600 человек. По Льву Толстому, торжественный обед в честь великого полководца князя П. И. Багратиона в «Войне и мире» был дан именно здесь. Тогда же двери Английского клуба открылись для всего дипломатического корпуса. Светское положение обязывало быть или стремиться быть членом Английского клуба. Представители лучших дворянских родов России могли быть отвергнуты тайным голосованием и не приняты в члены клуба. Позже членство стали получать купцы, финансисты, писатели, актеры. Сюда можно было приводить по одному гостю, но женщины в клуб не допускались, кроме торжественных завтраков во время коронации.
Из известных нам имен можно назвать таких членов клуба, как Багратион, Кутузов, Скобелев, Пушкины, Баратынский, Чаадаев, Карамзин, Жуковский, Крылов, Аксаковы, Толстой, Гоголь, Щепкин, Бове, Шехтель, Соловьев и другие. За счет членских взносов и штрафов клуб имел возможность выплачивать пенсии и пособия, оказывать иную благотворительную помощь. Члены клуба имели право на бесплатный завтрак в клубе.
Само здание в 1812 году по известным причинам сгорело, но позже было восстановлено архитектором О. И. Бове. В 1833 году здесь открыта Ново-Екатерининская больница. За зданием, как и прежде, виднеется сад, на территории которого, по преданию, был путевой дворец Василия III, отца Ивана Грозного.
В доме № 6 в начале XIX века существовал популярный литературный салон Д. Н. Свербеева. Важно, что сам Дмитрий Свербеев был уважаем литераторами, и мнение его ценилось, а споры и обсуждения в его салоне были необходимы творческой элите столицы. Собирались по пятницам, сначала, наверняка, заглянув в книжную лавку Ширяева на углу Дмитровки. Ни один литератор не прошел бы мимо этого магазинчика.
Он, между прочим, находился в доме, которым с начала XIX века владела Е. В. Новосильцева, единственная наследница графского рода Орловых, фаворитов Екатерины. Сын ее трагически погиб на дуэли от руки брата собственной возлюбленной. Вступив в любовную связь с девушкой, молодой адъютант Александра I решил жениться на ней, но мать запретила ему делать это. До конца дней своих она носила траур и считала себя виновной в смерти сына.
И раз уж мы затронули тему литературных салонов, надо сказать, что и теперь в доме № 8 по Страстному бульвару, в зале Чеховской библиотеки существует литературный салон под названием «Классики XXI века», где по четвергам проходят открытые литературные вечера.
Монастырь, отвечающий Ивану Великому
В семидесятых годах XVIII века Страстной монастырь сгорел. Успели спасти только две иконы. Екатерина II приказала обитель восстановить.В 1812 году — новый пожар, «французского производства». И снова восстановление и новая жизнь монастыря.
Надвратная церковь, подчеркивающая, или точнее, предваряющая величие монастырских сооружений, носила имя святого Алексия, Человека Божьего. Главный храм — во имя Страстной иконы Божией Матери. А икона была чудотворная, она уцелела даже во время третьей и последней смерти монастыря в 1938-м. Мы писали о том, что святыни из церквей, разрушенных большевиками, часто свозили в церковь Воскресения в Сокольниках. Вот и эту — Страстную икону Божьей матери — «свезли» в церковь-спасительницу.
Икона еще в 1649 году по повелению царя Михаила Федоровича Романова (деда Петра I) была привезена из имения князя Лыкова в селе Палицы. Чудотворной она стала еще там, в Палицах, исцелив какую-то женщину. Но тогда здесь стояла только церковь, а монастырь основал сын царя Михаила — царь Алексей.
Монастырь был женским. Во время нашествия французов героически повела себя игуменья Страстного, оставшись в монастыре. Французы расстреляли в церкви 10 человек, а храмы разграбили. Но позже разрешили игуменье открыть службу в церкви. Большой колокол Страстного монастыря в Пасхальную ночь первым откликался на благовест Большого Успенского колокола колокольни Ивана Великого, тем самым давая сигнал к началу праздничного звона всех московских колоколен.